Штирлицу забили стрелку. На этой неделе это была уже вторая собака, которую он потерял. Белку забили двумя днями раньше.
Штирлиц шел по коридору. Все офицеры вермахта разбегались в разные стороны как тараканы — они знали, что Штирлиц просто так по коридору не пойдет. Они знали, что что-то будет. Что-то очень нехорошее. Обычно Штирлиц ездил по коридору на мотоцикле без глушителя. Сегодня он шел. Шел пешком. Быть беде.
Штирлиц как-то решил разыграть Мюллера на первое апреля.
— Мюллер, а Вы знаете, что я — русский разведчик?
— Не знаю! — в свою очередь, разыграл Мюллер Штирлица.
Мюллер продолжал орать на Штирлица уже два часа подряд:
— Штирлиц, вы п*дарас, конченая сволочь, бешеная бл*дь из-под забора, предатель, м*дак и русский шпион!
— А вот за шпиона ты мне ответишь, — обиделся разведчик Штирлиц и пошел домой.
Штирлиц метался с Кэт по Берлину уже целый час, но автозаправок или не было, или были закрыты, или Мюллер повысил цены до предела!
Штирлиц держал гранату. К нему подошел Мюллер и выдернул чеку.
— Щас как *банет! — подумал Мюллер.
И правда. Штирлиц выкинул гранату, подошел и *банул.
Как-то Борман спрашивает у Штирлица:
— Штирлиц, вы — еврей?
— Нет, русский! — быстро ответил Штирлиц и подумал — не сболтнул ли он чего лишнего?
Штирлиц был толст, лыс и злопамятен. А потом все это свалил на Бормана.
Штирлиц в подвале гестапо подвязан за руки. Его пытает Мюллер:
— Ну что, Штирлиц, Вы продолжаете утверждать, что серп и молот на Вашей заднице — это родимое пятно?
— Пронесло, — подумал Штирлиц, снимая обосранные штаны.
День Советской Армии Штирлиц всегда отмечал по мере сил и возможностей. Вот и на 23 февраля 1945 года он выжрал бутылку водки, достал из сундука шашку, буденовку, и, оседлав швабру, проскакал по Принцальбертштрассе, распевая революционные песни. В этот день он как никогда был близок к провалу.
Штирлиц зашел к Мюллеру одолжить денег.
— А вернете? — с надеждой спросил Мюллер.
— Гад буду! — ответил Штирлиц.
— Наверняка будет, — с тоской подумал Мюллер.
Штирлиц знал наверняка. Наверняк тоже знал Штирлица.
Для конспирации Штирлиц часто изображал, что у него склероз. Поручит, скажем, Шеленберг ему какое-нибудь дело, Штирлиц не выполнит, а потом при встрече с Шеленбергом хлопнет себя по лбу и воскликнет: "Вот ведь склероз!" Или возьмет дело из сейфа Мюллера и забудет отдать, а на справедливое возмущение шефа гестапо только вскинет брови: "Какое такое дело? Я ничего не брал!" Из-за этого склероза сослуживцы не боялись выбалтывать Штирлицу секреты Рейха. Все равно забудет!
Штирлиц шел по коридору, как вдруг услышал, что кто-то подкрадывается сзади. Сильнейший удар и Штирлиц метров пять летит кубарем. Быстро встал, оглянулся — никого.
— Показалось, — подумал Штирлиц.
Все анекдоты вымышлены. Совпадения с реальными людьми или событиями случайны.