Как-то Борман спрашивает у Штирлица:
— Штирлиц, вы — еврей?
— Нет, русский! — быстро ответил Штирлиц и подумал — не сболтнул ли он чего лишнего?
Штирлиц был толст, лыс и злопамятен. А потом все это свалил на Бормана.
Штирлиц в подвале гестапо подвязан за руки. Его пытает Мюллер:
— Ну что, Штирлиц, Вы продолжаете утверждать, что серп и молот на Вашей заднице — это родимое пятно?
— Пронесло, — подумал Штирлиц, снимая обосранные штаны.
День Советской Армии Штирлиц всегда отмечал по мере сил и возможностей. Вот и на 23 февраля 1945 года он выжрал бутылку водки, достал из сундука шашку, буденовку, и, оседлав швабру, проскакал по Принцальбертштрассе, распевая революционные песни. В этот день он как никогда был близок к провалу.
Штирлиц зашел к Мюллеру одолжить денег.
— А вернете? — с надеждой спросил Мюллер.
— Гад буду! — ответил Штирлиц.
— Наверняка будет, — с тоской подумал Мюллер.
Для конспирации Штирлиц часто изображал, что у него склероз. Поручит, скажем, Шеленберг ему какое-нибудь дело, Штирлиц не выполнит, а потом при встрече с Шеленбергом хлопнет себя по лбу и воскликнет: "Вот ведь склероз!" Или возьмет дело из сейфа Мюллера и забудет отдать, а на справедливое возмущение шефа гестапо только вскинет брови: "Какое такое дело? Я ничего не брал!" Из-за этого склероза сослуживцы не боялись выбалтывать Штирлицу секреты Рейха. Все равно забудет!
Штирлиц шел по коридору, как вдруг услышал, что кто-то подкрадывается сзади. Сильнейший удар и Штирлиц метров пять летит кубарем. Быстро встал, оглянулся — никого.
— Показалось, — подумал Штирлиц.
Штирлиц забил стрелку. Агент Стрелка умирала долго и мучительно.
— Мюллер, не нервируй меня, — сказал Штирлиц и показал Мюллеру кулак в кармане.
Письмо из центра до Штирлица не дошло.
Штирлиц прочитал еще раз. Все равно не дошло.
У Штирлица в горле застрял кусок. Доктор извлек его, деньги они поделили.
— Вот закончится война, куплю себе домишко под Рязанью, — думал Штирлиц, сидя на своей вилле под Берлином.
Все анекдоты вымышлены. Совпадения с реальными людьми или событиями случайны.