В школе маленького Рабиновича спрашивают:
— Где работает твой отец?
— В проституции.
— Что ты такое говоришь?!
— Ну да. Уходя на работу, всегда говорит: "Опять иду в этот бордель". А мама ему: "И хоть бы эти курвы хорошо платили!"
— Мойша, почем у тебя гробы?
— По пятнадцать.
— Ха, у Рабиновича по двадцать, так там хоть есть где развернуться!
Муж стоит и смотрит в окно. Вдруг он кричит:
— Соня, вот идет женщина, которую любит Рабинович!
Жена роняет тарелку, спотыкается о порог, бросается к окну:
— Где, где?
— Да вон, на углу, в синем платье.
— Идиот, это же его жена!
— А я что сказал?
Во время челюскинской эпопеи разрешалось посылать лишь телеграммы, связанные со спасением челюскинцев. Телеграмма Рабиновича: "Нашли Леваневского или не нашли, высылай всю партию муки".
Рабинович идет по улице и ругается:
— Вот бандиты, вот мерзавцы, вот сволочи!
К нему подходят люди в штатском и требуют пояснить, кого он имеет в виду.
— Как это "кого"? — удивляется Рабинович, — конечно, американских империалистов!
Люди в штатском разочарованно отпускают его и удаляются. Рабинович догоняет их:
— Простите, а вы на кого подумали?
Рабинович удивительно похож на Ленина. Его вызывают в КГБ и предлагают как-то изменить свою наружность, а то неудобно получается…
— Ну, допустим, батенька мой, — отвечает Рабинович, — богодку я сбгею. А идейки куда девать пгикажете? — и при этом хитро прищурился.
На улице. Один из прохожих неожиданно бьет другого.
— Вы с ума сошли! За что?
— Ой, простите, я обознался. Думал, что вы — Рабинович.
— А если Рабинович, так можно бить?
— Слушайте, что вы пристали! Какое вам дело до Рабиновича.
Рабинович пришел в магазин:
— Мне, пожалуйста, сто комплектов портретов членов Политбюро.
— Зачем вам столько?
— Видите ли, я получил визу и хочу открыть в Тель-Авиве тир.
Рабинович приходит к раввину:
— Ребе, правда, бутерброд всегда падает маслом вниз?
— Да.
— Ребе, вы будете смеяться, но у меня бутерброд сегодня упал маслом вверх!
— Не может быть! — закричал раввин. Потом немного подумал и произнес:
— Ага, Понятно! Ты намазал маслом обратную сторону!
— Рабинович, говорят, вы большой интриган?
— Да, а кто это ценит…
Рабинович глядит на плакат "Ленин умер, но дело его живет!":
— Уж лучше бы он жил!
НЭП. Рабиновича пригласили в ЧК:
— Мы строим социализм, но у нас денежные затруднения, и мы рассчитываем на вас, товарищ Рабинович. Наверняка у вас припрятано золото. Сдайте его.
— Я должен спросить жену.
На завтра его снова пригласили:
— Что сказала ваша жена, товарищ Рабинович?
— Она сказала: "пусть не строят. У меня тоже нет денег — так я ведь не строю!"
Рабиновича запустили в космос. Он радирует: "находясь на расстоянии 10000 километров от советской родины, чувствую себя хорошо, как никогда."
— Господин Рабинович, здравствуйте. Тысяча лет и зим, где вы пропали? Как же вы изменились. Раньше вы были толстый, низенький, почти без волос, а теперь стали высоким, худым и волосы кучерявые.
— Я не Рабинович!
— Так вы и фамилию переменили?
В отдел кадров одной московской конторы приходит Рабинович и просит принять на работу. Начальник отдела кадров говорит:
— Знаете, молодой человек, у нас тут сотрудник умер. Очень уважали в коллективе. Вот, давайте, как испытание вам: сможете устроить его на Новодевичье кладбище, возьмем вас на работу. Ну а уж если нет, то и нет.
— Договорились, — говорит Рабинович и убегает.
Назавтра звонит в отдел кадров:
— Так, записывайте. Есть семь мест на Новодевичьем, три у Кремлевской стены и два места в Мавзолее. Готовьте людей!
Рабинович уехал в Израиль. Потом вернулся опять. Снова уехал. Снова вернулся. ОВИРу это надоело.
— Что вы ездите туда-сюда?
— Видите ли, в СССР хорошо, в Израиле еще лучше, но лучше всего при пересадке в Париже.
Рабинович узнал о возвращении Гагарина на землю:
— Вылететь из Советского Союза, облететь вокруг Земли — и все это для того, чтобы снова вернуться!
— У меня с большевиками расхождение только по аграрному вопросу, — говорит Рабинович. — Они хотят, чтобы я лежал в земле, а я хочу, чтобы они лежали в земле!
— Рабинович, вы так рветесь в Израиль! Скажите, чем вам здесь плохо? — спрашивают в КГБ.
— Мяса нет, рыбы нет, ничего нет… Подумать только, двадцать лет назад еще что-то было!
— Вы лучше подумайте, что бы с вами сделали двадцать лет назад за такие речи!
— Так пуль у вас таки тоже уже нет!
Генералу представляют отличников боевой и политической подготовки.
Они делают шаг из строя и представляются:
— Соколов!
— Сокол! — говорит генерал.
— Орлов!
— Орел! — говорит генерал.
— Рабинович!
— Тоже птица! — говорит генерал.
Рабиновича вызвали в КГБ:
— Оказывается, у вас есть брат в Израиле!
— Но я с ним тридцать лет не переписываюсь!
— И напрасно! Он борется против империализма и поддерживает политику советского союза. Так что не бойтесь, вот вам бумага, и прямо сейчас здесь садитесь и пишите ему письмо!
"Дорогой Хаим! — пишет Рабинович. — наконец-то я выбрал время и место написать тебе…"
— Алло! Моя фамилия Рабинович. Вам нужны такие специалисты?
— Мы бы вас взяли, но нам нужен сотрудник со знанием высшей математики.
— Я окончил мехмат.
— Очень хорошо, но нужно также знать ядерную физику.
— Я также окончил физфак.
— Замечательно! Но дело в том, что в Ашхабаде у нас есть подшефное предприятие, так что нужно знать туркменский язык.
— Я знаю туркменский язык.
— И долго ты еще будешь надо мной издеваться, жидовская морда?!
— Проклятая жизнь! — говорит Рабинович.
Его тут же забирают.
— Я говорю — проклятая жизнь в Америке! — вырывается Рабинович.
— Пройдемте, пройдемте, знаем, где проклятая жизнь!
Рабинович пошел на лекцию по астрономии.
— Через пять триллионов лет,— говорит лектор,— Солнце погаснет, и жизнь на Земле прекратится.
— Простите,— переспрашивает Рабинович,— через сколько лет?
— Через пять триллионов.
— Ну, слава Богу, а то мне послышалось "через пять миллиардов"!
Рабинович заходит домой, смотрит, из-под койки торчит огромная жопа:
— Сара, что это-то?
— Обыкновенный таз!
Муж бьет его ногой. Голос из-под кровати:
— Ой! То-есть "бом-м"!
Возле учреждения сотрудников построили в колонну, чтобы повести на ноябрьскую демонстрацию. Рабиновичу поручают нести портрет Черненко.
— Что вы, товарищи! — отказывается Рабинович. — Вы ни в коем случае не должны давать мне такое поручение: я нес портрет Брежнева — и он вскоре умер; я нес портрет Андропова — и он тоже вскоре умер…
— Товарищ Рабинович, у вас золотые руки!
Рабинович звонит в НКВД и спрашивает, не залетел ли к ним его попугай. На другом конце провода матерятся.
— Простите, — говорит Рабинович, — я только хотел вас предупредить, на случай если вы его поймаете, что я не разделяю его политических убеждений!
Телеграмма Рабиновичу: "Волнуйтесь. Подробности письмом. Цукерман".
Телеграмма Цукерману: "Что случилось? Волнуемся. Рабинович".
Телеграмма Рабиновичу: "Волнуйтесь. Кажется, умер Моня. Цукерман".
Телеграмма Цукерману: "Так кажется или да? Волнуемся. Рабинович".
Телеграмма Рабиновичу: "Пока да. Цукерман".
Рабиновича послали в загранкомандировку в капстрану. Оттуда он прислал телеграмму: "Я выбрал свободу". Созвали партсобрание, чтобы заклеймить Рабиновича и сделать оргвыводы. Вдруг в середине собрания входит Рабинович! Немая сцена.
— Мне было интересно, — говорит Рабинович, — как вы поймете мою телеграмму!
Рабинович каждое утро подходит к газетному киоску, берет "Правду", оглядывает первую страницу и возвращает газету, не купив. Через несколько дней продавец спрашивает, что он ищет.
— Некролог.
— Некрологи помещают на последней странице.
— Некролог, которого я жду, будет на первой!
— Рабинович, за вами тысяча!
— Где?
— Рабинович, где вы работаете?
— На железной дороге.
— И много там наших?
— Двое осталось: я и шлагбаум.
Сын спрашивает Рабиновича:
— Папа, что такое пролетарский интернационализм?
— Точно не знаю, но ехать надо.
— Рядовой Рабинович, какие шаги вы предпримете, увидев врага?
— Большие!
На политзанятиях Рабинович задает вопрос:
— Вот вы говорите, что все так хорошо, а куда девалось масло?
— Я подумаю и отвечу в следующий раз, — говорит руководитель.
В следующий раз поднимает руку другой.
— Вы, вероятно, хотите спросить, куда девалось масло? — обращается к нему руководитель.
— Нет, я хочу спросить, куда девался Рабинович?
Рабинович давно прекратил переписку со своими родственниками за границей. Его вызывают в НКВД и требуют написать родственникам "бодрое" письмо. "Дорогие, приезжайте к нам, — пишет Рабинович. — Мы строим социализм. Если приедете, скоро увидите дедушку Бораха, бабушку Лею, прабабушку Сару. У нас тут рай!"
На учениях по стрельбе солдат Иванов промахнулся, солдат Петров промахнулся, а солдат Рабинович попал в цель. Командир обращается к строю:
— Берите пример с Рабиновича — плохой солдат, а старается!
По радио читают Маяковского: "Мы говорим — Ленин, подразумеваем — партия…"
— Ну да! — говорит Рабинович. — Вот уже пятьдесят лет говорим одно, а подразумеваем другое!
Рабинович проходит мимо НКВД. На дверях — табличка: "Посторонним вход воспрещен".
— Ха! Как будто, если бы там было написано "Добро пожаловать!", я бы туда вошел!
Рабинович впервые увидел верблюда:
— Подумать только, до чего они довели лошадь!
Рабинович переходит границу. Вдруг он видит, что его засекли советские пограничники, замечает собачьи экскременты и, присаживаясь, притворяется справляющим большую нужду. Пограничники подходят.
— Это ведь собачье! — говорит один.
— А вы разве дадите сходить по-человечески?
Инспекция ездит по совхозам, выясняя, чем там кормят кур. "Отборным зерном", — отвечают в одном совхозе. "Разбазаривать на кур отборное зерно?!" — следует страшный разнос. "Отбросами", — отвечают в другом — предупрежденном — совхозе. "Советских кур — отбросами?!" следует страшный разнос. Директор третьего совхоза Рабинович говорит комиссии:
— Сколько полагается в день на курицу? Две копейки? Вот мы каждой курице и даем деньгами!
Все анекдоты вымышлены. Совпадения с реальными людьми или событиями случайны.